Владимир Асимов пришел на эстраду с серьезными намерениями. Это и доказал, заявив год назад о начале сольной карьеры. Наконец-то! Уже к концу года ультраромантические «Женщина с картины Рафаэля», «Не моя, чужая, незнакомая», исполненные фирменным баритоном Асимова, проливали бальзам на душу слушателей рейтинговых радиостанций. Клип на свою любимую «Не мою, чужую, незнакомую» Владимир отправился снимать в славный град Санкт-Петербург, на Витебский вокзал, с Ириной Безруковой в роли романтической героини.
— Владимир, сольную карьеру вы начали еще год назад! Почему же так долго молчали?
— Если быть точнее, то сольная карьера у меня началась еще до «На-ны». Я работал в театре Льва Лещенко и уже оттуда пришел в «На-на». Бари искал басиста, и Слава Жеребкин, с которым мы еще до театра Лещенко организовали полупрофессиональную группу «АсСА», предложил меня. «АсСА», кстати, — это аббревиатура из первых букв моей фамилии, имени Славки Жеребкина и нашего музыкального руководителя Антона. Наша группа возникла гораздо раньше выхода на экраны известного фильма «Асса» и даже числилась в Московской рок-лаборатории.. То есть мы — из рокеров, а опопсились где-то в начале 90-х. Мы даже альбом легкой музыки записали, который так и не вышел.
— А как насчет наследия из рок-прошлого?
— Записей того, что делали в Московской рок-лаборатории, нет. Ведь студий тогда не было, играли и пели только живьем. Единственное, что существовало еще какое-то время после распада нашей группы — аппаратура, которую мы с Жеребкиным собирали. На то время у нас было 2 кВт, что было довольно-таки круто…
— А для чего же вы пришли в «На-на»?
— В «На-ну» я пришел, чтобы заполнять музыкальные паузы. «Человек-антракт» — называл я сам себя. Пока я пел 3-4 песни, ребята из «На-ны» переодевались и немножко отдыхали. Потом я поработал вместе с Анкой (исполнительница Наташа Ступишина, прославившаяся песнями про бравых военных — Авт.) Мы прошли буквально тур по Сибири и больше не пересекались. И уже потом около года работал с Юриным и Потемкиным (автор «Фаины», «Я заводной» Леонтьева). Мы втроем были одна группа «На-на», а Политов, Жеребкин, Левкин — другая, которая светилась на ТВ, ездила за границу. Мы же колесили по Сибири по 3-4 месяца без заездов в Москву. Но по качеству наши коллективы были равноценны, потому что когда Алибасов приехал разгонять второй состав…
— Разгонять?
— Он решил, что мы только водку пили, ничего не делали и портили настроение людям. Однако, посмотрев программу, он призадумался. «Я хотел разогнать, но оказывается, что программа неслабая. Теперь не знаю, какой состав основной!» — сообщил он нам. Но все равно наша «На-на» просуществовала меньше года, потому как Юрин ушел в сольную карьеру. И мне поступило предложение присоединиться к троице оставшихся музыкантов, над которым я думал очень долго: минут 5! Правда, с первой же съемки я сбежал.
— Почему?
— Снимали тогда популярное телешоу «50×50» в Лужниках. И когда я осознал, что засвечусь как участник попсовой группы, меня обуяла паника.
— А как вообще на тот момент вы относились к «На-не»?
— Признаться, на тот момент к «На-не» я не очень хорошо относился по принципиальным соображениям. Мы все-таки были больше рокеры. Наши сибирские заезды приносили неплохие деньги, поднакопив которые, я хотел работать в ином направлении. После того, как я не явился на съемки, Бари искал меня 3 дня и когда нашел, сказал: «Ты хотя бы приехал поговорить, что ты как мальчишка! » Хорошо, думаю, приеду. На квартире у Бари мы пили много водки и слушали группу «Интеграл». Это же была культовая группа того времени! Жаль, что хитов от группы не осталось, но там работали суперпрофессионалы! Звук, свет, шоу — все было на высшем уровне. Была «Машина времени», «Круиз», но лишь «Интеграл» работал по-западному, создавая полноценное шоу. Да, но на секундочку; я не знал, что организатором и вдохновителем всего этого был Бари Алибасов! И для меня это стало открытием. Чем меня Бари и «купил». «Раз тут «Интеграл» замешан, то почему бы не поработать с таким великим человеком?!» — решил я. Меня Бари «купил» своим прошлым.
— Каково рокеру было ощущать себя в откровенной попсовой команде?
— Я не жалею о 10 годах, проведенных в составе «На-ны». Я стал участником одного из самых мощных на тот момент коллективов, научился профессионально двигаться на сцене, объездил полмира с концертами, в совершенстве выучил английский, узнал изнутри святая святых любого музыканта — кухню американского шоу-бизнеса и чуть было не стал своим человеком в Голливуде (смеется — Авт.) В группе с моим приходом появилась более гитарная и лирическая музыка. В 98-99 я выпустил свои сольные альбомы, оставаясь в группе. И, конечно, больше времени посвящалось группе, потому что-то была основная работа, а уже потом, — так скажем, «дочернее» предприятие. И теперь, уйдя с основной работы, занимаюсь только собой.
— Вместе с Кириллом Крастошевским, своим постоянным автором, вы даже создали свою студию?
— Наша студия под условным названием «Для своих» была создана не ради коммерции, а для собственного использования. Раньше у меня была своя домашняя студия, и 2 первых альбома я писал именно там, на Арбате. Многое оттуда перекочевало в новую студию. Подкупили только более мощный компьютер. И вот такое объединение усилий дало очень приятный результат. Буквально недавно я писал там новую песню — «Бывшая любимая».
— Тексты пишете сами?
-В юности бывало. Но «с высоты прожитых лет» считаю те «пробы пера» юношеской графоманией. Сейчас предпочитаю «отдаваться» в руки тех людей, которые пишут лучше меня. Любимый композитор и поэт — Кирилл Крастошевский.
— А почему все ваши песни, как на подбор, посвящены женщинам?
— А кому же еще посвящать?
— Морю, солнцу, выборам — 2004 года…
— Это не я, это древние сказали, что человек рождается и ищет свою вторую половину. Мужчины также ищут женщин, как и женщины мужчин. Поэтому я пою о женщинах и выгляжу очень естественно. Я считаю, что я свою половину нашел. Но это не значит, что я должен прекратить об этом петь. А то, что «море, солнце и все остальное», происходящее на втором плане, — пропевается в любом случае, потому что жизнь происходит не в вакууме. Но всем движет любовь!
— А что для творчества и жизни в искусстве вам дал Голливуд?
— Начнем с того, что я просто вручил английский язык. Теперь могу позволить себе общаться. Правда, без практики навык теряется. Я поддерживаю его тем, что пишу через Интернет людям, с которыми познакомился и дружу. И это, слава Богу, оставляет язык. Разговаривать я стал через год. Понимать ты начинаешь гораздо раньше, но существует комплекс, когда ты боишься неправильно сказать, быть непонятным. Очень правильно поступили американские менеджеры, когда расселили нас по американским семьям. В таком случае хочешь не хочешь заговоришь! Потом мы ходили на всякие пати. В Голливуде это любят. В шикарных домах, как, например, у Питера Хофмана, продюсера «Терминатора», по каким-либо элементарным поводам — посмотреть футбол, поболеть за любимую команду — собирается куча народа. Для нашего шоу-бизнеса это явление необычное. Вы представляете Киркорова, собирающего коллег посмотреть футбол?! А для Голливуда это дело обычное. Вот там я познакомился с Джоном Ригли, менеджером Джей Ло, Тарантино, который после вечеринки катал нас на своем собственном самолете. Там же мы познакомились с Керри Тагава, очень дружелюбным, который — полная противоположность своим киногероям. Он придумал свою методику дыхания и очень «грозился» нас обучать. Дело стало за малым: Тагава живет на Гавайях, куда мы просто не собрались съездить. Вообще, полно имен, которые там очень известны, а у нас здесь пустой звук. Для меня было открытием узнать, что самые высокооплачиваемые артисты не те, кого мы тут знаем, а исполнители кантри-музыки. Самые продаваемые пластинки в Америке именно в этом стиле.
— Не жаль было покидать Америку?
— Абсолютно нет. Я очень соскучился по России, по зрителям.
— Свои первые шаги к известности вы сделали, еще учась в школе?
— Я со своей гитарой был настоящей «звездой» нашего двора. Но то была лишь разминка. Вот в мореходном училище в Таллинне музыкальные навыки использовал по полной программе. Доходило до того, что ночами старшекурсники забирали меня к себе в баталерку (бытовка по-морскому), где сидели и офицеры. Под распитие спиртных напитков я исполнял песни. Очень им это нравилось. Но так происходило практически каждую ночь, и утром я на всех занятиях клевал носом. Зато потом те же старшекурсники решили, что поскольку в училище нет ансамбля, то надо его срочно организовать. Специально для меня покупалась аппаратура. Мы начали играть танцы, выступать за честь училища, на День военно-морского флота и других праздниках. В советское время хорошую аппаратуру найти было тяжело. Нам помог паром «Георгий Отс», который шефствовал над нами. Он ходил между Финляндией и Таллинном. Команда этого парома и презентовала нам шикарное по тем временам оборудование. Плюс ко всему у нас была очень сильная музыкальная команда. В Таллинне в то время существовало несколько мореходок, но на танцы ходили только к нам, включая «ненавистных врагов» — «рыбаков». Курсанты нашей мореходки относились к торговому флоту, и «рыбаки» постоянно при встречах где-нибудь в переулках норовили с нами подраться. Такой был ритуал.
— Вы считались элитными?
— В том-то и весь спор! Вопрос до сих пор нерешенный. И, по-моему, без основания. А ансамбль, кстати, просуществовал все 4 года, пока я там учился. По крайней мере, аппаратуру мы никому не передали. Да и нечего было передавать: я ее сжег!
— Тоже ритуал?
— Да нет, просто мы расслабились, немножко выпили и напряжение большое дали…
— Неужто музыканты действительно столь пьющие, как может показаться?
— Не притрагиваюсь к спиртному уже полтора года. А до этого, конечно, выпивал. Не скажу, что это культ в музыкальной среде, но что норма — это факт. Музыканты народ выпивающий. Не обошло это и меня. Какое-то время выпивал очень крепко.
— Запои, значит, случались?
— Никогда. По состоянию организма пить больше трех дней подряд я не мог. Мне становилось плохо, и три дня потом я отходил. Это, наверное, своеобразное испытание славой. Обязательно найдется человек, который скажет: «Тебе что — западло пить со мной! » По молодости я на это велся и какое-то время даже кайф получал, а потом наоборот. Вовремя понял, что можно обходиться и без этого. Собутыльников много, а вот друзей среди них нет. Когда бросаешь пить, отсеивается очень большое количество ненужных людей, дружба с которыми завязана только на распитии спиртных напитков. Притом, очень бесполезное времяпрепровождение, разговоры ни о чем и… я буянил еще ого-го как! Мне надо было в таком состоянии пойти погулять. Помню когда у нас была гулянка в Ясенево у одного из так называемых друзей, наступил один из тех моментов, когда у меня непременно «сносило крышу» и «падало забрало». Наутро мне уже все рассказывали. Помню какой-то парк, глубокую ночь, шел снег, я нашел какой-то пруд и рядом горку… Я стал развлекаться таким образом, что с грязевой горки катался на своем балоньевом плаще: вниз-вверх, вниз-вверх. И от этого получал неимоверное удовольствие. Помню, я не просто ушел из компании, а на что-то обиделся. Зато вернулся я остывший, в хорошем расположении духа, но грязный, как свинья. День рождения я традиционно «хорошо» справил на Мерзляковском, где жил. Гости не очень хотели есть торт, и я, как герои незабвенного Чарли Чаплина, кормил их, разбрасывая кремовые куски. Жена обиделась, уехала. Утром я проснулся и увидел, что все обои в кремовых шляпках. И вот когда Татьяна вернулась, то застала меня взъерошенного, в халате, с трубкой, которую я тогда курил, очищающего обои от торта… В общем, разные вещи случались.
— Легко ли было завязать?
— Еще б курить бросить — вообще было бы замечательно. Выпивка не совсем естественное для меня состояние. Проблем она не решает, а, скорее, наоборот, погружает еще в большую депрессию.
— Вы, Владимир, — известный эстет, модник и оригинал. Как стали коллекционировать пенсне?
— Я люблю рассматривать, трогать, держать в руках старинные вещи. Люблю бродить по Эрмитажу или вернисажу в Измайлово. Мне очень нравятся блошиные рынки, где можно найти уникальные вещи, начиная от книг и… практически все. У этих вещей своя история, своя судьба, которую я чувствую.
— Какая песня из собственного репертуара вам нравится больше всего?
— Нравятся все, иначе бы они не делались. На сегодняшний день — это «Звезда и смерть» — на мой взгляд, гениальнейшее творение Кирилла Крастошевского. Эта песня ему приснилась. Очень красивый и пронзительный романс получился. Я думаю, что любимые песни будут еще появляться.
— Можете назвать четыре темы, которые обсуждаете на своих мужских вечеринках?
— Первая и основная, — конечно, женщины. Затем — политика, никуда от нее не денешься. Если за столом, то еда и кухни разных стран мира. Машины, часы и прочие «мужские игрушки». Деловые отношения, бизнес. Но на первом месте — все-таки женщины.
— Что хочется пожелать читателям?
— Читателям — не грузиться, а все-таки разгружаться. А мужчинам — не терять лицо и оставаться мужчинами в любых ситуациях
Газета «Жизнь Луганска» (Луганск) 02.02.2005